«Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего»

«На Чернобыльской атомной электростанции произошла авария. Повреждён один из атомных реакторов. Принимаются меры по ликвидации последствий аварии. Пострадавшим оказывается помощь. Создана правительственная комиссия», – сообщение ТАСС 28 апреля 1986 года в 21:00. Первая официальная информация о катастрофе в советских СМИ. С момента аварии прошло без малого трое суток.
Прошло уже 35 лет, а слово «Чернобыль» живет и еще долго будет жить в памяти жителей постсоветского пространства. Оно стало синонимом страшной аварии, которая навсегда изменила судьбы миллионов людей.
26 апреля 1986 года на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции, расположенной на севере Киевской области, прогремел мощный взрыв, сорвавший крышку реактора и открывший выход в небо гигантскому радиоактивному облаку, которое прошло над всей европейской частью бывшего СССР, Восточной и Северной Европой и достигло побережья США. Произошла страшная авария, в результате которой радионуклидами было загрязнено свыше 200 тысяч квадратных километров, сильнее всего пострадали Украина, Белоруссия и Россия. Общий объём выбросов радиоактивных веществ в окружающую среду оценивают в 380 миллионов кюри. Облако радионуклидов цезия, йода и других радиоактивных материалов охватило большую часть Европы. Повышенный уровень радиации зафиксировали в том числе в Норвегии, Швеции и Финляндии. В нескольких регионах выпали радиоактивные осадки. Эта катастрофа была крупнейшей в истории атомной энергетики. Сколько людей погибли в результате катастрофы, доподлинно неизвестно. В мае 1986 года свои дома покинули 116 тысяч человек, живших в пределах 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС. Только из Припяти эвакуировали почти 50 тысяч человек.
Для ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы были мобилизованы значительные ресурсы. Более 600 тысяч человек принимали участие в аварийно-спасательных и восстановительных работах на Чернобыльской атомной электростанции.
Строительство «Укрытия» (саркофага) началось в конце мая 1986 года. Работы шли круглосуточно. К ноябрю 1986 года разрушенный реактор накрыли бетонным саркофагом 50-метровой высоты. После этого активные выбросы радиации в основном прекратились. Однако на этом работы по устранению последствий катастрофы не закончились. Ликвидаторы поздней фазы работали между концом строительства Саркофага до роспуска СССР в 1991 году, когда центральное управление ликвидации было разделено между Россией, Белоруссией и Украиной. Среди ликвидаторов Чернобыльской аварии были и уроженцы Кызылординской области, в том числе жители города Ленинска.
Своими воспоминаниями о Чернобыльской аварии и борьбе с ее разрушительными последствиями поделился с нами участник этих событий – житель Байконура Туребек Нургазиевич Уткельбаев. Он рассказал, как его направили в Чернобыль, где приходилось работать, и как люди спасались от радиации.
— Туребек Нургазиевич, расскажите, как вы стали участником ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС?
— Я работал газо-электросварщиком при управлении начальных ремонтно-строительных работ при войсковой части №25696 в городе Ленинске, которая подчинялась квартирно-эксплуатационному управлению Министерства обороны СССР. Войсковую часть возглавлял Михаил Андреевич Кондратьев. В 1989 году нас вызвали на сборы в ленинский военкомат. Подполковник Чепенко сказал: «Поедете в помощь Чернобыльцам». Военный сбор должен был проходить в Чернобыле с 15 сентября по 20 декабря 1989 года. Нас собрали в областном военкомате Кызылорды, прошли медкомиссию, со всей области отобрали 70 человек и отправили в Чернобыль. Ехали сначала поездом до Соль-Илецка, там целый день ждали поезд до Киева, оттуда автобусом до Чернобыля. 18 сентября были на месте. Нас одели в военную форму без погон и устроили в казарму с военными.
— А вы понимали, куда едете, и чем это грозит? Неужели не было страшно? Ведь была, наверное, возможность отказаться?
— Да, я понимал, куда еду. Но страха особого не было. У меня уже была семья и трое детей. Сильно паниковали молодые, у кого детей не было, но у них была возможность отказаться. Когда нас вызвали на сборы, мой руководитель Михаил Андреевич Кондратьев меня напутствовал: «Ты не бойся радиации. У нее нет ни вкуса, ни запаха, её не видно, не слышно. Но ты не бойся, у нас тоже здесь ракеты летают. Мы её не боимся этой радиации. Не забудь, что ты член партии, коммунист, не посрами нас. Смотри на это, как коммунист». Так что, отказаться у меня и в мыслях не было. Надо, значит надо. А вообще трагедию из этого никто не делал в то время.
— Что вы увидели, когда приехали на место? Что запомнилось больше всего?
— В Чернобыле была тишина, созрел виноград, яблоки, орехи. Старшина кричит: «Не трогайте. Нельзя». Да кто ж его слушал, вечером уже на столе всё у всех. Настоящий ужас мы увидели в городе Припять. Мы мимо него на работу проезжали. Город весь чёрный и пустой, одни пятиэтажки, там когда-то работали сотрудники АЭС, но всех эвакуировали. Есть мёртвая зона, где хранится вся техника: самолёты, вертолёты, машины, трактора, которые участвовали в ликвидации аварии. Всё это было обнесено колючей проволокой и охранялось военными.
Больше всего меня поразила одна сцена: кто-то пилил брёвна во дворе, вдвоём (может отец с сыном или ещё кто), допилили бревно до середины, да так и бросили, эвакуацию объявили. Так и осталось оно стоять с пилой. Значит совсем времени у людей не было. Как есть всё побросали и побежали. Жалко людей.
— Туребек Нургазиевич, а где вас разместили, и что приходилось делать?
— Жили в казарме при войсковой части №55237, которую возглавлял подполковник Жуковский, обедали в столовой при НИИ им.Курчатова. Кормили хорошо, всё было: хоть мясо, хоть чёрная и красная икра. Переодели нас сразу в военную форму. Я как газо-электросварщик работал по специальности. На ликвидацию последствий приезжали работать сотрудники из Киева, по 15 суток у них смена была. Мы обслуживали бараки, в которых они жили. Трубы, канализация, отопление: всё приходилось делать. На саму станцию нас не пускали. На станцию ездили водители, в МАЗе вывозили мусор с АЭС. Дозиметр зашкаливал. Вот они самые первые умерли потом. Почти все водители умерли от остановки сердца. Всё-таки радиация достала их.
— Какие меры безопасности предпринимали, чтобы снизить риск облучения?
— Везде ходил патруль с дозиметрами. Всех проверяли постоянно. Если показывает, что одежда заряжена, то нас не пускали, например, в столовую. Сразу отводили в другое место, мы проходили через душ, нам выдавали новое обмундирование и потом только в столовую запускали. После рабочей смены одежду снимаешь полностью: и нижнее бельё, и все снимаешь – отдаёшь, тебе дают совершенно чистую одежду, прежде чем её надеть, нужно каждый раз обязательно мыться. За безопасностью следили очень строго. Узнать, что радиация есть, можно было только по дозиметру: как он начинает трещать, значит есть. Поэтому дозиметристы ходили везде постоянно.
— Сколько вы пробыли в Чернобыле? Как вас встретили дома?
— Пребывание там считали днями. В общей сложности 65 дней мы там провели. Хорошо нас проводили. Наш командир, подполковник Жуковский, объявил нам благодарность за наш труд, тепло нас проводил. Приехали опять в Киев, Крещатик видел. Оттуда уже домой вернулись. Приехал я уже в новую квартиру. Когда уезжал, жили в 4-х комнатной квартире с подселением на две семьи. По возвращении семья уже жила в новой 3-х комнатной квартире. Мне командир-коммунист обещал, так всё и сделал.
А еще мы очень хорошо заработали по тем временам. Я даже не помню, сколько денег дали, но хорошо помню, когда приехал пошли с женой в наш универмаг. Жену одел с головы до ног. Она, когда вышла, подружки смеялись: «Ты как учительница стала». Очень классно оделись оба.
Большие льготы были. Мы за воду, за отопление, за свет – за всё 50% платили. В голубом универсаме был свой магазин, где отоваривались только чернобыльцы и афганцы. Там все продукты по 50% от цены были. Но это только пока был Советский союз. А когда в 1991 распалась страна, всё – выплаты прекратились.
— Туребек Нургазиевич, скажите, как отразилось пребывание в зоне радиоактивного заражения на вашем здоровье?
— Мне уже 63. Каждый год в апреле проходим обследование. Несколько раз падал гемоглобин. Чувствовал, что силы меня покидают. Домой на третий этаж подняться проблема была. Это чернобльский синдром, кровь меняется. Меня сразу отвезли в госпиталь, все очень испугались – чернобылец же. Вылечили. В 2016 году сделали операцию на сердце – коронарографию. Кардиолог посмотрел, сказал, 70% сосудов загрязнены, надо чистить. Как чернобыльцу операцию провели бесплатно.
— Скажите, как эта поездка повлияла на вашу дальнейшую жизнь?
— Трудно ответить на этот вопрос. Даже не знаю. Если не считать проблем со здоровьем, которые у меня были, в остальном жизнь сложилась хорошо. Сейчас я на пенсии, помогаю детям с воспитанием внуков. У меня их трое мальчишек: Тимерлан, Искандер и Рамазан – все ученики МКШ, и одна внучка Каусар. Так что жизнь прожита не зря.

Марина Уланова